Выход в свет романа “Собор Парижской Богоматери”
16 марта 1831 года в Париже вышел в свет первый роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». В этом произведении автор воскресил бурную жизнь французской столицы 15 века. События романа развиваются в Париже на фоне собора Нотр-Дам де Пари, который является как бы действующим лицом романа. И это не случайно: Нотр-Дам де Пари — не только географическое, но и духовное «сердце» Парижа. Над своей книгой Гюго работал с 25 июля 1830 по 14 января 1831 года, с перерывом в несколько месяцев, совпавшим с разразившейся в Париже революцией.
По мнению критиков «Собор Парижской Богоматери» и архаичен, и современен. Чтение этого романа в отрочестве, в молодости, в зрелом возрасте – всегда откровение. Это произведение по праву считается настоящим шедевром романтического романа. В нём Гюго перелистал книгу веков и влил в неё жизнь, полную той правды и остроты, которая зажигает читателя. Он дал контраст чудовищного (Квазимодо) и прекрасного (Эсмеральда), поднял чудовищное до прекрасного и так пришёл к торжеству добра.
Источник: http://www.calend.ru/event/4803/
© Calend.ru
Цитаты из романа
Виктор Гюго в знаменитом романе “Собор Парижской Богоматери” писал: “Что такое дружба? Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки. А любовь? Любовь — это когда двое едины. Когда мужчина и женщина превращаются в ангела. Это — небо! “
Счастливый паромщик — ты не грезишь о славе, и ты не пишешь эпиталам! Что тебе до королей, вступающих в брак, и до герцогинь бургундских! Тебе неведомы иные маргаритки, кроме тех, что щиплют твои коровы на зеленых апрельских лужайках! … Спасибо тебе, паромщик, мой взор отдыхает, покоясь на твоей хижине! Она заставляет меня забыть о Париже!
О, с каким удовольствием я утопился бы, не будь вода такой холодной!
Утешительно думать, что смертная казнь, которая еще триста лет назад своими железными колесами, каменными виселицами, всевозможными орудиями пыток загромождала Гревскую площадь… что эта древняя владычица феодальных времен, утратив постепенно свои доспехи, свою пышность, замысловатые, фантастические карательные меры, свою пытку… ныне, гонимая с места на место, почти исчезла из наших законов и городов и владеет … лишь одной жалкой гильотиной, прячущейся, беспокойной, стыдящейся, которая, нанеся свой удар, так быстро исчезает, словно боится, что ее застигнут на месте преступления.
Юпитер создал людей в припадке мизантропии.
Пташка упорхнула, нетопырь остался.
Время слепо, а человек невежествен.
Смерить один палец ноги гиганта — значит определить размеры всего его тела.
Каждая сторона, каждый камень почтенного памятника — это не только страница истории Франции, но и истории науки и искусства.
Крупнейшие памятники прошлого — это не столько творения отдельной личности, сколько целого общества; это скорее следствие творческих усилий народа, чем яркая вспышка гения, это осадочный пласт, оставляемый после себя нацией; наслоения, отложенные веками, гуща, оставшаяся в результате последовательного испарения человеческого общества; словом, это своего рода органическая формация.
Великие здания, как и высокие горы — творения веков.
Такой город, как Париж, растет непрерывно. Только такие города и превращаются в столицы. Это воронки, куда ведут все географические, политические, моральные и умственные стоки страны, куда направлены все естественные склонности целого народа; это, так сказать, кладези цивилизации и в то же время каналы, куда, капля за каплей, век за веком, без конца просачиваются и где скапливаются торговля, промышленность, образование, население, — все, что плодоносно, все, что живительно, все, что составляет душу нации.
Вся история второй половины средних веков запечатлена в геральдике, подобно тому, как история первой их половины выражена в символике романских церквей. Это иероглифы феодализма, заменившие иероглифы теократии.
Иногда и ухо обретает зрение.
Человек нуждается в привязанности, жизнь, лишенная нежности и любви, — не что иное, как неодушевленный дребезжащий, скрипучий механизм.
В увечном теле оскудевает и разум.
Мать часто всего сильнее любит именно то дитя, которое заставило ее больше страдать.
В каждом из нас существует гармония между нашим непрерывно развивающимся умом, склонностями и характером, и нарушается она лишь во время сильных душевных потрясений.
Древний символ змеи, жалящей собственный хвост, более всего применим к науке.
Увы! Увы! Малое берет верх над великим; один-единственный зуб осиливает целую толщу. Нильская крыса убивает крокодила, меч-рыба убивает кита, книга убьет здание!
В течение первых шести тысячелетий, начиная с самой древней пагоды Индостана и до Кельнского собора, зодчество было величайшей книгой рода человеческого.